Привет, Гость | Понедельник, 02.10.2023, 17:23 | |||||
Главная | Регистрация | Вход | RSS | ||||||
В. Симанович.. Критика...ПОЭЗИЯ ВТОРОГО СМЫСЛА. ТРИ ПЕРИОДА В ТВОРЧЕСТВЕ МАРИАННЫ ПАНФИЛОВОЙ Поэзия Панфиловой впервые предстала перед нами как явление, данное в исторической перспективе, в движения, в поступательной эволюции стиля и смене интонаций. Вместе с тем эта поэзия целостна и восемь лирических циклов - это не только вехи интеллектуального и эстетического развития поэтессы, но и главы одной книги. Поэзия Панфиловой - это поэзия многопланового образа. Внешне ее стихи - трагические идиллии, а по сути - антиидиллии, свидетельствующие о крушении и невозможности безмятежной гармонии между человеком и природой. Сквозной лейтмотив трагических идиллий - убывание человека, упрямое отвоевывание природой у людей своих исконных владений... Мозг разъедает осень, осень, Где черные балконы - в ряд. Они одежду просят, просят, Но наг и бледен листопад... Разрушение идиллии - распад вековых взаимосвязей природы и человека - сопровождается мучительным разладом между людьми, гибелью семьи, забвением чувства товарищества, о чем поэтесса постоянно размышляет на страницах своей книги. Панфилова - трагическая поэтесса, но она никогда не предается меланхоличной тоске по безвозвратно ушедшему прошлому, ей всегда чуждо настроение угрюмой безнадежности. Сколь бы ни были скорбными иные из ее трагических идиллий, в них непременно звучит ироническая интонация. Один из частых образов у Панфиловой - хрупкая крупица жизни в грозном хаосе стихии. То это лебедь "в озерном, сдавленном кругу", то лунные тюльпаны, то стрекоза, чудом уцелевшая среди лютой стужи. В них аккумулирована непокорная энергия сопротивления силам распада. Эта панфиловская вера в способность человека выстоять и уцелеть наперекор жестокому своеволию внешних обстоятельств остается надежным оплотом истинного гуманизма. Новая встреча со стихами поэтессы стала в каком-то смысле неожиданностью. Не только потому, что Панфилова, которая раньше представлялась многим сложной и непонятной, оказалась проще и мудрее, яо и потому, что читателю представилась возможность открыть для себя новые грани ее лирики. После семидесятилетнего господства соцреализма в литературе, когда оказались приглушены все традиционные поэтические образы, стерты метафоры и метонимии, Панфилова попыталась оживить яркость образного пастернаковского языка в поэзии. Она нарушила обычное соотношение двух смыслов в метафоре и заставила жить самостоятельной жизнью переносное значение, возвысив его над прямым. Переносное и прямое значения в образе у нее как бы меняются местами. Сравнение становится бытием, а бытие - сравнением. Сравнения оживают, вторгаются в поэтическую речь, подчиняют ее себе, ведут ее за собой. Таким образом, прямой смысл метафоры в поэзии Панфиловой подчиняется переносному. А так как переносный смысл берется из обычной прилегающей действительности, из мира природы, то получается своеобразное вторжение через огромное разрастание вторичного смысла. И это могучее вторжение, совершенное как бы с черного хода, ведет к тому, что в поэзии второго смысла доминируют монументальные и динамические объекты: ливень, ветер, гроза, лавина, циркуль, крылья, зрачок. И все это действует "взахлеб", "навзрыд", разбивается вдребезги бьет наповал. Прямой смысл, подобно камешкам в горах, задевает чем-то переносный смысл действительности, и вот за этими посыпавшимися камнями движется вся гора, движется с поразительной энергией, массивностью и неостановимостью. Движение настолько характерно для поэзии Панфиловой, что отдельные стихотворения не имеют конца, движутся не останавливаясь, не имеют законченной формы, статического строения. При этом характерна и непроизвольность ассоциаций, образов, рожденных иногда простым созвучьем, иногда рифмой, иногда случайным поводом. Случайность в поэзии Панфиловой становится почти законом. Вот почему иногда кажется, что ведет ее поэтическую мысль не она сама, а что-то внешнее - то ли слово, то ли ассоциации, то ли сама природа. Вот несколько стихотворений раннего периода творчества Панфиловой, вошедшие в литературный манифест Поэтического королевства СИАМ: * * * Boт опять за окном гроздья сломанных веток. Ветер носится, мается между стволов... И судачат в трамваях о древних приметах И о верности ветреных сков... Это - Осень... И это мое удивленье - От свирели дождя средь размытых дорог... Это тонкое, чистое совпадение . Поразбросных красок, мелодий и строк... 1988 г. * * * Благословляю небеса! Где, как вино, дурманят скрипки. Я гулким, яростным глазам Хмельную поднесу улыбку' Пускай презрительные рты Кричат о взгляде и о власти. Я - соль огня! лиловый дым! Я - гордость небывалой масти! Я острый, узкий нож возьму, Разрежу кожу суеверий - И выкрою свою весну! И выкричусь небесным зверем! И будут небеса в клею И в нежности невыносимой. И горькое твое "люблю" Мне будет слаще, чем "любимый"... 1988 г. * * * Жить хочется! Взрывать усталость И жажду пересохших губ. Весны слеза всего лишь малость Для тех, кто сердцем слаб и груб... И вздрагивать необъяснимо, И жадно пить любви настой. И знать - земля подарит силу, Когда взбунтуется травой. Клокочущий, ярко-зеленый Еще не вверен нам зрачок. И ассорти грачей точеных Не вверено... Еще не срок! 1988 г. * * * ...Можно просто идти по дороге, не зная куда, Чтоб стеклянное небо разбить изумрудной слезою, Чтобы тонкой травинкой зрачка поразить города И зеленою флейтой напиться, как будто водою... Отчего же знаменами черные свечи горят? И вжимаются в грудь, и под ребрами злобно хохочут? Отчего же березы хрустальные в сумерках спят, И никто, и никто, и никто разбудить их не хочет?.. 1988 г. *** Мозг разъедает Осень, Осень, Где черные балконы в ряд... Они одежду просят, просят... Но наг и бледен листопад... Кому отдать вину причастья К безумным поискам добра?! ...Скелет проигранного счастья Скрипит и сыпется с утра... Погоды влажно топорище, - Ее работа не проста... Весь пыл и пот втоптать в грязищу, Разбить умнейшие уста! И страх на дружеских улыбках- Слепым булыжником в окно... И плачут огненные скрипки Последним бездыханным сном... 1988 г. *** ...И будет мокрый снег ложиться В осатаневшую тоску, И будет Лебедь-свет молиться В озерном, сдавленней кругу... И в полукруг ветвей-ладоней, Сожженных в милостыне дня, Как будто в петлю, стон знакомый Шагнет и выйдет из меня! И.вздрогнув, я рванусь, мертвея, И, распластавшись на весу, Я этих белых птиц, жалея, От черной гибели спасу!.. 1989 г. *** Ржавые груди акаций - Лакомством ветра-волка. Для сплетен, не для оваций Виснут иголки. Кто ты - гость иль прохожий? Ну-ка, вспомнишь ли солнце? Черной съеденной кожей Нынче небо зовется... Мелкой перхотью слога День разодранный смутен. Где же дом? Где дорога? Но ответ очень труден. Время скрипнет протезами, Глаз единственный вытек. И у смерти - порезами Новый саван - эпитет. Бурый свет на иконе От распахнутой двери. Кто там в пламени стонет? Чьи рогатые звери? Почему их так много? И на чем они пляшут? Где же дом, где дорога? Но ответ очень страшен. Отрываются ногти От рыхлого мяса. На раздробленном локте Червей пляска... В мире нет больше песен Кроме песен о страхе. И весь мир - это месиво На последней плахе. 1988 г. *** Под ребра черное окно - По рукоятку - взмахом-вздором, Мазутной тяжести упором, Пробив соломенное дно... Ожог ладони покрывал И губы - за молитву - плавил, Так вышибалась я из правил, В улыбках значился оскал... Гак потеряла я покой, Нормальный сон и телевизор, Так я кричала Богу снизу Раскрытой клеткою грудной... Так циркуль пел в святой руке, Чтоб вычертить зрачками крылья, Чтоб к Истине - через усилья,- Где кровь и ярость - налегке... 1988 г. Второй период в творчестве Панфиловой можно назвать "вторым рождением". Этот образ начинает звучать в ее поэзии примерно с 1990 года. Можно увидеть в нем указание на появление нового отношения к действительности, которая через свою вторичность возрождается в творчестве поэтессы в новой, поэтической сущности. Поэзия - это вторая действительность, преображенная через метафору. Несомненное воздействие на восприятие поэтессы оказало материнство. В это время все звуки, запахи и цвета обостряются, смешиваются, чудесно переплетаются между собой. Мир для Панфиловой состоит теперь из чудес одушевления неодушевленного и исконно мертвого, очеловечивания не только предмета, но и любого явления. Поэзия делает невероятное и поэтому кажется непонятной. Вот несколько стихотворений этого периода. * * * Я пожню час парного молока, Когда душа была тепла и сонна... Наполненные за ночь облака Окутывали влажные газоны... Блестел трамвая одинокий путь, Ржавела крыша тусклой остановки. Деревья кутали нагую грудь И грустно перекатывали бровки... А с горизонта шли потоки сил, И .мальчик, с полным молока бидоном, Как будто нежный Бог его просил, Навстречу шел деревьям изумленным... 1989 г. * * * Ты в губы дул, когда я целовала. Я думала: какой блаженный век! - Как будто я арбузы разрезала И мякотью выбрасывала в снег... ...Снег таял на губах, измученных истомой, А ты смотрел, насмешливо смотрел. Я думала вдруг о деревьях сонных, О времени, о полутанце тел, О том, что воздуха в тебе немного, Что скоро, очень скоро будет вдох. О том, какая нежная дорога Слагается из предвечерних крох. 1989 г. * * * Блажен тот век, что выпьет ночь, Забыв пространство за плечами... Разбуженной черешни дочь Вступает в наготу речами... Озябшей кожею ветвей Почувствую твое дыханье, Приди... И нежностью согрей, Отдай упругие желанья!.. Отдай мне сладкий яд зрачка, Вбирающий меня в пpищуpe. Всю жизнь от легкого щелчка Курка... я проведу в аллюре. Где кровь играет на губах, Твоя рука пьянит и ланит, Я позабуду древний страх О грусти... спрятанной в тумане... 1989 г. *** Откуда столько нежности, скажи? Откуда столько яростной, пьянящей, И поцелуев алые дожди, И ласк запутанные чащи? Откуда столько нежности, скажи, Неузнанной, но принятой однажды? И снова губы алчуще свежи - И снова долго влажны... Откуда столько нежности и чьи У ветра, в кол одну усталость видно, Потоки, - как ладони, горячи, Безумны. И бесстыдны. У ветра, чей сухой и смутный лик,- Являет столько яркой, ясной силы? Откуда столько нежности - на лиг? Но дольше мига все же не хватило... 1989 г. *** Сирень серебрянкой сестрою Сверкала в сумерках сырых. Стеклянный замок был построен И ждал, волнуясь, нас двоих... Как будто с острия иголки, Следы соскальзывали в ночь, И сумрак в синей треуголке Был ближе всех, чтоб нам помочь... Фонарь, раскачиваясь, буркнул, Калитку рассекретил ключ... И пели тени полукругам, И трепетал сирени луч... 1989 г. * * * Лимона листья - зоркий запах, Нарциссо - узкий, лунный странник... И золотом замкнули запонки Темно-зеленый подстаканник... Вино сквозь толкую завесу Вишневым кажется по вкусу, Сквозь губ соломинку-повесу Вдруг дрожь пройдет - легко и грустно... Там, где изломанные грани, - , Томится бархата сопрано... И тень от тонкого стакана И фиолетова, и странна... 1990 г. *** Плыл фиолетовый рояль... И звук, молящий и молочный, Вуали клавишей вливал В полустеклянный час полночный... Ты спал... Ты руки раскрылил... Неосязаемо дыханье... Как мне узнать паренье крыл В неуловимый миг сознанья?.. Сквозь листья и цветы теней Сверкала влага на ресницах... Как встретиться с тобой во сне, Чтобы с тобою возвратиться?.'. 1990 г. * * * Я сегодня умру, - В день рожденья Весны, Где малиновый бархат над шепотом вод, Где разбрызганы арки, Звенящие сны, И на мраморе мокром Нагой небосвод. Я сегодня умру, - В день рожденья садов. Отразилось стекло в темно-синих глазах. И запретные губы не сняли оков И навеки сковали Мой трепетный страх! Я сегодня умру - под ноктюрн облаков, Раздробит мои ребра Весенняя страсть, И оргазмом - рубиновой флейтой богов -
Сердце вырвется к небу
из вечных оков. Сердце вырвется к небу, чтоб тут же упасть! 1992 г. Третий период творчества Панфиловой начался около двух лет назад под знаменем борьбы за простоту поэтического языка, за его первозданность, первородность - отсутствие поэтической вторичности, примитивной традиционности, шаблона. Традиция для нее становится все более порождающей силой, а не подчиняющей, нивелирующей. Панфилова стремится создать метафору необычную, неожиданную, но простую и тем самым особенно поражающую воображение. Ну вот уже изморось ранняя Коснулась садов и дворов, И в небо вступают туманное Босые ступни холодов... Озябшие пользы печалятся, Что их не целует никто, И плечи поникшие прячутся В холодную строгость пальто. Но строгость рассыплется завтра же, Едва телефон замолчит. Ты слышишь, я голоса жажду, Пусть он как калина горчит... 1992 г. *** Есть в поздней осени пронзительная грусть, Она вплетается в ажурные решетки, В пустые парки страшно заглянуть, И дни перебираются, как четки... И сумерки рисуют силуэт - Вот женщина плечом к фасаду дома, Блестит виска чуть серебристый свет, Как осень поздняя до боли дне знакома!.. И от двери так трудно отойти, Где возникала нежности полоска, Но отпускает... Снова в декабри Я выхожу, мне холодно и просто. Ну вот и все, как пусто за спиной. Ну, здравствуй, Осень, ты одна со мной... 1992 г. *** Я - крыло стрекозы У тебя на ладони... Осторожно! Прошу! Не стряхни, не смети... Ты движением век Можешь сделать мне больно, Если скажешь теперь - уходи... Я уйду, но потом... Никогда, ты запомни, Не смогу рассмеяться Отважно - легко!.. И сольюсь с темнотою забывчивых комнат... Я - всего лишь крыло... 1992 г. * * * Сумасхождение - морока... А впереди так одиноко. Фонарный взгляд в окне блестит, И хочется его свести С ужа... Чтоб не было причины Являться женщиной к мужчине, О чем-то яростно просить, Почти что падать на колени, И умолять о вечном плене, И вдруг... устало уходить... И уносить свой взгляд дразнящий И равнодушный взгляд его... Сумасхождение звенящей Луной разбило мне окно... 1993 г. * * * В старом доме, в старом доме Карты веером - гаданье, Чаепитья и признанья. Руки легкие грустят... О весне никто не исполнит - Где тюльпанов лепетанье, Где воскресные свиданья Электричкою гудят!.. Это было, было, было- Поцелуи и объятья, Взмах ресниц и фиолеты Распахнувшихся зрачков... А теперь она застыла И не верит ни в приметы, Ни в погоды обещанья, Ни в цветы вчерашних снов! 1993 г. * * * Город пахнет свежими булками, Свежей зеленью и цветами, И звенит во всех переулках, И гудит под всеми мостами! Входишь в парк - как закрыли заслонку: Тишина накрывает - слух. Город - как мальчишка влюбленный - То молчит, то хохочет вдруг! 1994 г. *** Будут белые яблоки падать в саду, Будет небо усеяно искрами звезд - Жди меня, этой ночью к тебе я приду,
Чтобы снова смеяться, смеяться до слез... Я люблю хохотать над собой, я смешна! Я - слепая наивность, я верю в любовь' Словно влажные листья, темнее душа, Что ж зови, усмехайся, гони, прекословь! Будут влажными губы, и стихнет твой смех, Буду петь и грустить на качелях в саду, Будет небо нагим, забывая про грех, Забывая про страх, я к тебе подойду... 1994 г. АВГУСТ Базаров восклицательные знаки- Букеты гладиолусов пестры. Хозяйки, дворники, коты, зеваки Пропахли горьковатым и сырым. Укропа горки, дальше помидоры - Почтенно приосанили бока. Я дыню сладкую несу, и скоро Я с нею улечу на облака! Блаженство выбора, где яблоки и груши Взирают к осени пронзительно-светло, Я испытаю в час, когда нарушу Всех этих форм и красок торжество! 1994 г. * * * Купать ребенка и кормить собаку- Не это ли простое ремесло? И ведать путь, встречать судьбу без страха, Когда она дождем стучит в стекло И заставляет вздрагивать и плакать: Велит от невеличья своего. Но спит ребенок и у ног собака,- И в этом жизнь - вот только и всего. 1994 г. Есть много общего в творчестве Панфиловой и Пикассо. В своем интервью с Кристианом Зервосом Пабло Пикассо говорил: "Художник - вместилище эмоций, которые приходят к нему со всех сторон: с неба, с земли, от клочка бумаги, от очертаний теней, от паутины". Природа повинуется поэзии. Поэзия повинуется Марианне. Даже время проходит быстрее или тише в зависимости от своего значения. Подождем новых стихов. "Мы люди осени, нам некуда спешить...". |
|
Copyright Poetic Realm Siam © 1988-2023 | Домашние страницы |